Мой дед Галактикою правил, хотя лишился рук и ног. Он уважать себя заставил - Когда б не дерзостный эвок, Была б Республике наука! Ведь, боже мой, какая скука Долдонить мантры день и ночь И в ступе жидкости толочь! Какое низкое коварство – Живые чувства подавлять, Контрастным душем плоть смирять, В компот подмешивать лекарства, Вздыхать и бормотать во сне: «А вот на Темной стороне...»
читать дальшеТак думал с горьким возмущеньем, Зловещий исторгая пых, Ума внезапным помраченьем Своих оставивший родных Наследник Соло и Органа. С героем моего романа Без предисловий, сей же час, Позвольте познакомить вас. Бен Соло, мамино несчастье, Родился в тот нелегкий год, Когда тирана сверг народ, И на обломках самовластья, Как ход времен, неудержим, Восстал диктаторский режим.
Себя для дела не жалея, Семью препоручив судьбе, На радостях принцесса Лея Всецело отдалась борьбе. Судьба ребенка не щадила, Чего-то в генах начудила, Природа поглумилась всласть - Короче, жизнь не удалась. Убогий дроид протокольный, Чтоб не измучилось дитя, Учил его всему шутя, Не докучал программой школьной, И вот печальный результат - Он еле сдал на аттестат.
Когда же, волею природы, Взыграл в наследнике гормон, Растрачивать младые годы К джедаям был отправлен он. В тоске извечной по свободе, По тамошней острижен моде, В х/б казенное одет, И это все – в шестнадцать лет, Взамен дешевого портвейна, Кривых стихов, огня в крови И беспорядочной любви! Но на совете на семейном Решили: сколько ни рыдай, Он станет рыцарем джедай.
Мы все учились понемногу Чему-нибудь и как-нибудь, Но нас-то с вами, слава богу, К джедаям сложно запихнуть – Не всем хватает мидихлорий. Джедайский храм – не санаторий: Там каждый день с шести утра Посты, молитвы да физра (в одних трусах зимой и летом); Там учат созерцать пупок, Там швабра, веник и совок – Твое оружие победы: Пред ним бессильны и смешны Соблазны Темной стороны!
(Повывелись джедаи ныне, Но, если правду вам сказать, Ребенок, выросший в пустыне, Джедаям может фору дать По части практик социальных, А также знаний специальных И навыков борьбы со злом. Везите отпрысков на свалку, Кому житейская закалка Важней, чем липовый диплом!
Кто жил и мыслил, тот не может В душе людей не презирать, А гражданам с такою рожей Не нужно даже выбирать: Для этих юных дарований Уж нет иных очарований, Как проклинать во цвете лет Родителей, и белый свет, И оттопыренные уши, И весь порядок мировой; Нудят до крышки гробовой Сии мятущиеся души, Поскольку мыслию оне Давно на Темной Стороне.
Момент удобный выжидая, Чтоб дядю пуще огорчить, Не мог он ситха от джедая, Как мы ни бились, отличить. Бранил джедайские порядки, Косил от утренней зарядки, И Вейдера с мечом в руке Повесил в красном уголке. Так время шло, и поначалу Не обещали нам проблем Ни черный плащ, ни мятый шлем – Ничто беды не предвещало, И Люк вписал в зачетный лист, Что падаван – постмодернист.
Все дыры в подготовке Соло Перечислять не хватит строк, Но в чем не преуспела школа И в чем он сам себе помог, Что было для него с детсада Души мятущейся отрада, О чем он шесть часов подряд, По роте заступив в наряд, Мечтал на тумбочке скрипучей, Иль над картофельной ботвой Вздыхал, поникнув головой, - Был широко известный случай, Когда его великий дед Из Тьмы переметнулся в Свет.
Он дал бы грады родовые (когда б, конечно, их имел), Чтоб снова, как во дни былые, Имперский марш кругом гремел, Чтоб под знамена Палпатина От Корусканта к Татуину Пошли, идеей сплочены, Отчизны верные сыны. И чтоб из класса «Б» девица, Что выпила его компот, Взглянула на имперский флот И поспешила извиниться, Чтоб эта дура поняла, Что зря его обозвала!
Бывало, он еще в постели, Но мыслью где-то далеко; Все падаваны завтрак съели, А он все цедит молоко; Ничто несчастному не мило, Повсюду мрак, кругом дебилы, Всё суета, а он вотще Стоит в Гарольдовом плаще. В его мечтах разрывы блещут, За плексигласом бой кипит, И Люк в конвульсиях хрипит, Разряды молний так и хлещут, Но чу! Раздался сиплый звук: «На кой мне сын? Мне нужен внук!»
Исполнен смутного томленья, Всецело в грезы погружен, Не раз пойти на преступленье В душе почти решался он – С лайтсабера скрутить заглушку Да поснимать с джедаев стружку, И подвиг сей воспеть в веках В корявых собственных стихах, Но вечно что-то отвлекало: То марш-бросок, то культпоход, То к полднику дадут компот – И вся решимость потухала, Чтоб обжигающим огнем Назавтра разгореться в нем.
Стихи, к несчастью, сохранились, И можно оценить талант: «Джедаи! Чтоб вы провалились! Прощай, немытый Корускант! Прощай, убогая столовка, Прощай, невкусная перловка! Поди, на Темной стороне Печенек выдадут и мне! Паду ли я, мечом пронзенный, Иль сам кого мечом пронзю, - Ступив на верную стезю, Узнаю в срок определенный (но если все-таки умру, То это блинваще не тру).
Уйти во цвете лет обидно, Но с гордо поднятой главой, Чтоб маме с папой стало стыдно, Я принимаю жребий свой. Из класса «Б» воображала Небось бы первая бежала, Что твой тонтон, на всех парах Оплакивать мой скорбный прах, И, руки к небу воздевая, Надрывный подняла бы вой: «Вернись ко мне, желанный мой!», Да только поздно, дорогая! Теперь тебе чужой компот До гроба не полезет в рот!»
Так он писал темно и вяло, Что романтизмом мы зовем, А Лея дурью называла (которой много было в нем), А дядя самых честных правил В стишатах запятые правил, Решив от пущего ума, Что Сила справится сама. Меж тем, в космическом пространстве, Затрепанном до черных дыр, Внезапно вылезли в эфир Неведомых миров посланцы, Но все, что Люк расслышать смог, Был позывной «Die Fahne hoch!»
Проверь, читатель мой достойный, здорова ль вся твоя родня - не всякий вынесет спокойно, что ты услышишь от меня. Возглавил злобный Первый Орден с веснушками по рыжей морде, в шинель штурмфюрера одет, набриолиненный кадет. Он из Германии туманной привез учености плоды: "Майн Кампф" и Геббельса труды, про Rassenkunde хефтроманы, и Herrenvolk, и Lebensraum, и целый воз психицких травм.
Li_Liana, кстати, очень ты удачно своим комментом запись подняла - у автора продолжения, а я не читал и забыл вообще! )
Он верил, что его планида – Порядок в хаос привносить, Да так, чтоб никакая гнида Не помышляла откосить От счастья быть стране полезной; Что призван он рукой железной Планеты ставить на дыбы; Что есть избранники судьбы, И он как раз из их породы; Что близок день, что час пробьет, И с песней двинутся вперед Освобожденные народы Навстречу счастью своему Колонною по одному.
Вообразив себя героем Своих любимых детских книг, Не раз вещал он перед строем Про галактический блицкриг. Солдаты слушали, зевали, Потом лениво зиговали И расходились кто куды На каждодневные труды: То снег белить, то листья красить, То на парадные штаны Лепить на дембель галуны, То рынду мелом п[олировать очень тщательно], И так, среди мирских забот, Летел у них за годом год.
Конечно, Хакса появленье В Республике произвело На всех большое впечатленье, Но дальше дело не пошло: Сперва немного побузили, Сурово пальцем погрозили, В Сенате подняли галдеж: «Куда скатилась молодежь!», На воспитание грешили, Ругали школу и семью, Пришить готовились статью, Но, как обычно, порешили, Что вмешиваться не с руки – Подумаешь, ролевики!
Бен Соло в ожиданье встречи Едва не плакал кипятком: Он Хакса пламенные речи Давно подслушивал тайком, Позеленев от напряженья. Давно его воображенье, В разладе полном с головой, Алкало пищи роковой И дождалось - открылись очи, Душа сказала: «Вот оно!» (Тут дальше будет несмешно, Поскольку под покровом ночи Герой, как распоследний гад, Джедаев порубил в салат).
Быть можно самым темным ситхом, Носить пыхтелку, плащ и шлем, И все же не казаться психом С букетом возрастных проблем, Но не таков был младший Соло: Сровняв с землей родную школу, Он стал по паспорту не Бен, А, извините, Кайло Рен. Герой часа четыре кряду Пред зеркалами проводил И из уборной выходил В таких изысканных нарядах, Что сам Верховный лидер Сноук, Его узрев, валился с ног.
«Старкиллер», орденская база, Была прелестный уголок - Там кто-то спутал ноль и фазу И лучше выдумать не мог: Щиток искрит, система глючит, Экран то включит, то отключит, То где-то кабель силовой Сгорит в завесе дымовой Врагам на страх, себе на горе; То освещение мигнет, То напряжение скакнет, То пробки выбьет в коридоре, То в контуре вода вскипит, То мачта гнется и скрипит.
Внутри «Старкиллер» был устроен, Как базы строиться должны: С таким расчетом, чтобы воин, Теряя тапки и штаны, Что по тревоге, что до ветру Бежал не меньше километра И ни черта не мог найти; Чтоб каждый комингс на пути Пересчитал бы головою, Чтоб автоматика дверей Вопрос, работать ли быстрей, Решала бы сама с собою, И был бы вечно выходной Отдел режимно-пропускной.
Начальство Рена поселило В отсеке палубы жилой, Где время чудом сохранило Остатки роскоши былой: Где холодильник, вентилятор, И видовой иллюминатор, И где, пускай и не всегда, Но есть горячая вода (и темных заставляют мыться, И зубы чистить каждый день, Свою превозмогая лень; Пришлось бедняге убедиться: Одно названье - Тьма и Свет, А разницы особой нет).
Два дня ему казались новы Подъемы в пять часов утра И службы воинской основы – Уставы, ругань да муштра. На третий рожа генерала Его порядочно задрала, Потом бесила, аж трясло, Потом – недели не прошло – Он понял: всюду та же скука, Зовись хоть Беном, хоть Кайлом - Везде в компоте будет бром. Его пример – другим наука: От счастья счастья не ищи, А как найдешь, то не взыщи.
А бедный дядя честных правил, Узрев трудов своих итог, В изгнание стопы направил И там не в шутку занемог: Разбил о камни навигатор И отключил коммуникатор. Поступком оскорбясь таким, Все дружбу прекратили с ним. «Скайуокер – пентюх; где он бродит? Разнылся, только повод дай. Такой нервический джедай Сопротивленью не подходит – То сплин, то климакс, то хандра... Пускай командует сестра!»
Пятнадцать лет, гласит преданье, Промчались как единый день. Вконец окуклилось Восстанье, Поскольку все, кому не лень, Туда бегут, презрев заботы, Кто от жены, кто от работы, У этих долг, у тех кредит... Никак добро не победит! Когда же спонсорской поддержки Иссяк живительный родник, то штаб Восстания поник, Прикинул на глазок издержки И понял, впрочем, как всегда, Что без джедая никуда.
Чем меньше ищем мы кого-то, Тем больше шансов, что найдем. Таков, друзья, закон природы, Но Лея шла другим путем: В газеты слала объявленья «Верните за вознагражденье», Попала в шоу «Две судьбы», Лепила фото на столбы, Но жанра строгие границы Вершат Скайуокера удел: Бедняга слишком растолстел И в главгерои не годится, И без оглядки на сюжет На Люка срезали бюджет.
Его сестра о том не знала И день за днем пятнадцать лет По всей галактике искала Скайуокера остывший след, Не потому, что так любила (в любой семье не без дебила) - Чтоб искупил вину свою, Вернув наследника в семью, Поскольку верит непреклонно, Что тот в душе совсем иной, Пускай связался со шпаной И покатился по наклонной – Кто не чудил? Кто не был млад? Так в чем бедняжка виноват?
Изображу ль в картине верной, Да так, чтоб ясно стало всем, Как Кайло Рен в тоске безмерной глядит на мятый дедов шлем? Ведь он хотя и на свободе (пока не ситх, а что-то вроде), Но все пятнадцать долгих лет Беднягу искушает свет И мысль мучительная гложет, Что он не Вейдер, он другой, С двумя ногами и с рукой, И так пыхтеть ни в жисть не сможет. Но погоди, читатель мой, Ведь есть еще один герой.
Другой герой звалась... Читатель, Интригу в фильме сохраня, Ее фамилию создатель Скрывает даже от меня, А имя Рей приятно, звучно, Притом склоняется сподручно, К тому же, это неспроста, Что героиня сирота, Что в рабстве пашет с малолетства, Что знает голод и тоску, И что живет в песках Джакку, И примусы паяет с детства, И часто среди дюн одна Сидит, задумчиво-грустна.
-
-
05.03.2016 в 05:13-
-
05.03.2016 в 05:17Исполнен смутного томленья,
Всецело в грезы погружен,
Не раз пойти на преступленье
В душе почти решался он –
С лайтсабера скрутить заглушку
Да поснимать с джедаев стружку,
И подвиг сей воспеть в веках
В корявых собственных стихах,
Но вечно что-то отвлекало:
То марш-бросок, то культпоход,
То к полднику дадут компот –
И вся решимость потухала,
Чтоб обжигающим огнем
Назавтра разгореться в нем.
Стихи, к несчастью, сохранились,
И можно оценить талант:
«Джедаи! Чтоб вы провалились!
Прощай, немытый Корускант!
Прощай, убогая столовка,
Прощай, невкусная перловка!
Поди, на Темной стороне
Печенек выдадут и мне!
Паду ли я, мечом пронзенный,
Иль сам кого мечом пронзю, -
Ступив на верную стезю,
Узнаю в срок определенный
(но если все-таки умру,
То это блинваще не тру).
Уйти во цвете лет обидно,
Но с гордо поднятой главой,
Чтоб маме с папой стало стыдно,
Я принимаю жребий свой.
Из класса «Б» воображала
Небось бы первая бежала,
Что твой тонтон, на всех парах
Оплакивать мой скорбный прах,
И, руки к небу воздевая,
Надрывный подняла бы вой:
«Вернись ко мне, желанный мой!»,
Да только поздно, дорогая!
Теперь тебе чужой компот
До гроба не полезет в рот!»
Так он писал темно и вяло,
Что романтизмом мы зовем,
А Лея дурью называла
(которой много было в нем),
А дядя самых честных правил
В стишатах запятые правил,
Решив от пущего ума,
Что Сила справится сама.
Меж тем, в космическом пространстве,
Затрепанном до черных дыр,
Внезапно вылезли в эфир
Неведомых миров посланцы,
Но все, что Люк расслышать смог,
Был позывной «Die Fahne hoch!»
Проверь, читатель мой достойный,
здорова ль вся твоя родня -
не всякий вынесет спокойно,
что ты услышишь от меня.
Возглавил злобный Первый Орден
с веснушками по рыжей морде,
в шинель штурмфюрера одет,
набриолиненный кадет.
Он из Германии туманной
привез учености плоды:
"Майн Кампф" и Геббельса труды,
про Rassenkunde хефтроманы,
и Herrenvolk, и Lebensraum,
и целый воз психицких травм.
-
-
18.06.2016 в 01:01И воистину же, Люка всегда тянуло на сторону тьмы как и папашу
-
-
03.07.2016 в 12:01Он верил, что его планида –
Порядок в хаос привносить,
Да так, чтоб никакая гнида
Не помышляла откосить
От счастья быть стране полезной;
Что призван он рукой железной
Планеты ставить на дыбы;
Что есть избранники судьбы,
И он как раз из их породы;
Что близок день, что час пробьет,
И с песней двинутся вперед
Освобожденные народы
Навстречу счастью своему
Колонною по одному.
Вообразив себя героем
Своих любимых детских книг,
Не раз вещал он перед строем
Про галактический блицкриг.
Солдаты слушали, зевали,
Потом лениво зиговали
И расходились кто куды
На каждодневные труды:
То снег белить, то листья красить,
То на парадные штаны
Лепить на дембель галуны,
То рынду мелом п[олировать очень тщательно],
И так, среди мирских забот,
Летел у них за годом год.
Конечно, Хакса появленье
В Республике произвело
На всех большое впечатленье,
Но дальше дело не пошло:
Сперва немного побузили,
Сурово пальцем погрозили,
В Сенате подняли галдеж:
«Куда скатилась молодежь!»,
На воспитание грешили,
Ругали школу и семью,
Пришить готовились статью,
Но, как обычно, порешили,
Что вмешиваться не с руки –
Подумаешь, ролевики!
Бен Соло в ожиданье встречи
Едва не плакал кипятком:
Он Хакса пламенные речи
Давно подслушивал тайком,
Позеленев от напряженья.
Давно его воображенье,
В разладе полном с головой,
Алкало пищи роковой
И дождалось - открылись очи,
Душа сказала: «Вот оно!»
(Тут дальше будет несмешно,
Поскольку под покровом ночи
Герой, как распоследний гад,
Джедаев порубил в салат).
Быть можно самым темным ситхом,
Носить пыхтелку, плащ и шлем,
И все же не казаться психом
С букетом возрастных проблем,
Но не таков был младший Соло:
Сровняв с землей родную школу,
Он стал по паспорту не Бен,
А, извините, Кайло Рен.
Герой часа четыре кряду
Пред зеркалами проводил
И из уборной выходил
В таких изысканных нарядах,
Что сам Верховный лидер Сноук,
Его узрев, валился с ног.
«Старкиллер», орденская база,
Была прелестный уголок -
Там кто-то спутал ноль и фазу
И лучше выдумать не мог:
Щиток искрит, система глючит,
Экран то включит, то отключит,
То где-то кабель силовой
Сгорит в завесе дымовой
Врагам на страх, себе на горе;
То освещение мигнет,
То напряжение скакнет,
То пробки выбьет в коридоре,
То в контуре вода вскипит,
То мачта гнется и скрипит.
Внутри «Старкиллер» был устроен,
Как базы строиться должны:
С таким расчетом, чтобы воин,
Теряя тапки и штаны,
Что по тревоге, что до ветру
Бежал не меньше километра
И ни черта не мог найти;
Чтоб каждый комингс на пути
Пересчитал бы головою,
Чтоб автоматика дверей
Вопрос, работать ли быстрей,
Решала бы сама с собою,
И был бы вечно выходной
Отдел режимно-пропускной.
Начальство Рена поселило
В отсеке палубы жилой,
Где время чудом сохранило
Остатки роскоши былой:
Где холодильник, вентилятор,
И видовой иллюминатор,
И где, пускай и не всегда,
Но есть горячая вода
(и темных заставляют мыться,
И зубы чистить каждый день,
Свою превозмогая лень;
Пришлось бедняге убедиться:
Одно названье - Тьма и Свет,
А разницы особой нет).
Два дня ему казались новы
Подъемы в пять часов утра
И службы воинской основы –
Уставы, ругань да муштра.
На третий рожа генерала
Его порядочно задрала,
Потом бесила, аж трясло,
Потом – недели не прошло –
Он понял: всюду та же скука,
Зовись хоть Беном, хоть Кайлом -
Везде в компоте будет бром.
Его пример – другим наука:
От счастья счастья не ищи,
А как найдешь, то не взыщи.
А бедный дядя честных правил,
Узрев трудов своих итог,
В изгнание стопы направил
И там не в шутку занемог:
Разбил о камни навигатор
И отключил коммуникатор.
Поступком оскорбясь таким,
Все дружбу прекратили с ним.
«Скайуокер – пентюх; где он бродит?
Разнылся, только повод дай.
Такой нервический джедай
Сопротивленью не подходит –
То сплин, то климакс, то хандра...
Пускай командует сестра!»
Пятнадцать лет, гласит преданье,
Промчались как единый день.
Вконец окуклилось Восстанье,
Поскольку все, кому не лень,
Туда бегут, презрев заботы,
Кто от жены, кто от работы,
У этих долг, у тех кредит...
Никак добро не победит!
Когда же спонсорской поддержки
Иссяк живительный родник,
то штаб Восстания поник,
Прикинул на глазок издержки
И понял, впрочем, как всегда,
Что без джедая никуда.
Чем меньше ищем мы кого-то,
Тем больше шансов, что найдем.
Таков, друзья, закон природы,
Но Лея шла другим путем:
В газеты слала объявленья
«Верните за вознагражденье»,
Попала в шоу «Две судьбы»,
Лепила фото на столбы,
Но жанра строгие границы
Вершат Скайуокера удел:
Бедняга слишком растолстел
И в главгерои не годится,
И без оглядки на сюжет
На Люка срезали бюджет.
Его сестра о том не знала
И день за днем пятнадцать лет
По всей галактике искала
Скайуокера остывший след,
Не потому, что так любила
(в любой семье не без дебила) -
Чтоб искупил вину свою,
Вернув наследника в семью,
Поскольку верит непреклонно,
Что тот в душе совсем иной,
Пускай связался со шпаной
И покатился по наклонной –
Кто не чудил? Кто не был млад?
Так в чем бедняжка виноват?
Изображу ль в картине верной,
Да так, чтоб ясно стало всем,
Как Кайло Рен в тоске безмерной
глядит на мятый дедов шлем?
Ведь он хотя и на свободе
(пока не ситх, а что-то вроде),
Но все пятнадцать долгих лет
Беднягу искушает свет
И мысль мучительная гложет,
Что он не Вейдер, он другой,
С двумя ногами и с рукой,
И так пыхтеть ни в жисть не сможет.
Но погоди, читатель мой,
Ведь есть еще один герой.
Другой герой звалась... Читатель,
Интригу в фильме сохраня,
Ее фамилию создатель
Скрывает даже от меня,
А имя Рей приятно, звучно,
Притом склоняется сподручно,
К тому же, это неспроста,
Что героиня сирота,
Что в рабстве пашет с малолетства,
Что знает голод и тоску,
И что живет в песках Джакку,
И примусы паяет с детства,
И часто среди дюн одна
Сидит, задумчиво-грустна.
-
-
03.07.2016 в 12:04-
-
18.10.2016 в 04:54